Косиненко, Николай ИИИванович

СТАТЬЯ В РАБОТЕ...

Косиненко Николай Иванович (13.05.1881 - 31.01.1917) - русский офицер, топограф, исследователь Памира, первооткрыватель ледника Бивачного.

Образование получил в Виленском реальном училище и Киевском военном училище (1901). В службу вступил 02.08.1899. Из училища выпущен подпоручиком, в 1905 г. произведен в штабс-капитаны. В 1907 г. окончил Николаевскую академию генштаба, капитан с 07.05.1907 г. Цензовое командование ротой отбывал в 10-м Туркестанском строительном батальоне (09.11.1907 - 05.12.1909). В этот период состоялось его знаменитое путешествие на Памир.

Будучи офицером Русской армии принял участие в Первой мировой войне. С 05.12.1915 служил начальником штаба Свеаборгской крепости, с 06.12.1915 - полковник, с 02.12.1916 - командир 311-го пехотного Кременецкого полка. В ночь на 31.01.1917, желая вернуть утерянные высоты в районе шоссе Якобени-Кимпулонг, лично повел полк в атаку, заставил неприятеля отступить, но в бою был убит. Похоронен на Московском городском братском кладбище 25.02.1917.

Экспедиция на Памир

Летом 1908 г. Косиненко вместе с отрядом казаков выехал из города Ош и через Гульчу и перевал Талдык прибыл в Алайскую долину, здесь он повернул на запад, достиг Дороут-Кургана и через перевал Терсагар в Заалайском хребте спустился в долину Муксу в киргизский кишлак Алтын-Мазар.

Лето 1908. Экспедиция из города Оша Ферганской области в Дарваз через Гульчу, Суфи - курган, перевал Талдык и Алайскую долину. Долины Язгу - лёма и Ванча. Флора. Подъем на ледники Федченко, Танымас, Сытарги, Кашал - аяк. Географические и гляциологические исследования. Киргизы, таджики: образ жизни, занятия и верования. Возвращение экспедиции в Скобелев Ферганской области.

Он так описывает свой путь:

    "С перевала долина Муук-Су представляется громадным  провалом, глубиной

около трех тысяч футов, по дну которого разбегаются многочисленные рукава Муук-Су. Впереди за нею возвышаются три пика высотою не менее двадцати тысяч футов, более чем наполовину покрытых снегом. Здесь, южнее подошвы перевала Терс-Агар, имеется обширный тугай из тала, облепихи и шиповника с разбросанными по нему ветхими зимовками Алтын-Мазара.

    В  нем находятся пятнадцать кибиток киргизов, на лето откочевывающих на

северный склон Терс-Агара. Они занимаются скотоводством и земледелием, и поэтому необходимое в поездке продовольствие у них достать возможно.

    Летом здесь жарко, но зимою (декабрь -- март) снег до пояса, хотя  сама

река льдом никогда не покрывается.

    Киргизы заверили меня, что далее  пройти летом  невозможно: в Сель-Даре

(верховья Муук-Су), благодаря сильному таянию ледников, так много воды, что переправиться нельзя ни под каким видом, -- такая попытка допустима только позднею осенью, когда таяние прекращается и вода в реках спадает до минимума. "Дороги нет, вода глубока", -- был один ответ киргизов на просьбу проводить хотя бы только до ледника Федченко. Пришлось до ледника произвести самому предварительную разведку, налегке, без вьюков, с трудом убедив одного престарелого киргиза, Махмет-куль-бая, сделать только попытку.

    Широкая  стремительная   река   действительно   представляет  серьезное

препятствие. Она разбилась на множество рукавов на мелкокаменистом речном ложе шириною более двух верст. Прохождение каждого рукава сопряжено с большою опасностью. Оступись лошадь, и спасения почти нет, а оступиться легко, потому что течение непрерывно ворочает по дну большие камни. Махмет-куль-бай останавливался перед каждым таким рукавом, со слезами на глазах упрашивая вернуться, тем более, что вода прибывала с каждой минутой.

    Тем  не  менее рекогносцировка была  удачна: хотя  с большим трудом, но

после полудня мы дошли до конечных морен ледника Федченко, из-под которых вырывается, обильная водою, мутная Сель-Дара; от русла ее конца моренному нагромождению не видать.

    Обратный путь пришлось уже карабкаться по скалистой почти  козьей тропе

правого берега реки вследствие большой прибыли воды.

    После дневки рано  утром  1 июля выступили с вьюками и  проводниками по

усеянному щебнем и гальками дну долины. Двигались быстрее -- путь был уже знаком. Но на одном из

    рукавов  шедший  отдельно  начальник отряда  неожиданно  попал на такое

глубокое место, что погрузился с лошадью в ледяную воду. Лошадь опрокинулась, и, отделившись от нее, разведчик был увлечен быстрым течением Сель-Дары.

    Совершенно изнемогший и почти теряющий сознание, он был вытащен из воды

казаками и киргизами другого разведочного отряда (капитана Романовского и кн. Трубецкого), случайно шедшего в полуверсте сзади в этот единственный совместный переход. Через час, под самым ледником Федченко, потерпевший аварию еще раз встретился со своими спасителями. Рукав Балянд-Киик, впадающий здесь в Сель-Дару, оказался вброд непроходимым и преградил дорогу к левому его берегу. Пришлось подниматься прямо вверх по отвратительной гальке и щебню конечной морены ледника Федченко.

    Подъем  на ледник крут и труден. Попытка пройти по левой боковой морене

не удалась: "хаос" глыб и скал преградил нам дорогу. Пришлось заночевать под ледником.

    На  следующий   день   снова   двинулись  по   моренному  нагромождению

оконечности ледника, но по середине его ложа. Лошади скользили по обнажавшемуся от мелкого щебня льду и падали, с трудом поднимаясь. От острого щебня кровавые следы их ног обозначали наш путь. Часа четыре мы шли, ведя в поводу своих лошадей и поднимаясь с одного гребня морены на другой. Верст через шесть с конечной морены ледника мы вступили на чистый лед, где можно было сесть на коней, хотя с ежеминутным риском кувыркнуться. Впереди расстилалась пустынная ледяная поверхность. Жутко было ступать по этой неведомой, никогда не знавшей человеческих следов области, где ожидало нас много опасностей, свойственных этому царству льда.

    Все чаще и чаще наш путь преграждали ледяные трещины шириною от фута до

сажени, но пока обходить их было легко.

    Затем  снова пришлось двигаться между  грядами  морен  и  колоссальными

ледяными пирамидами. Количество трещин так увеличилось, что на 25-й версте от бивака мы попали в целую сеть их, преградивших нам путь на все стороны, и едва удалось найти обратный выход -- следы копыт на льду были почти незаметны.

    Тогда свернули в правый боковой  ледник, весь загроможденный  моренами,

но по бокам ложа которого на скалах зеленела трава. С большим трудом мы пересекли несколько мощных морен, прежде чем попали на этот ледник, и только к вечеру, после невыносимо трудного перехода, мы расположились на бивак, верстах в шести от слияния ледников, и простояли на нем целую неделю, за что и самый ледник получил название "Бивачного".

    На биваке дней, благодаря таянию льда, -- непрерывный треск и грохот от

скатывающихся галек и щебня в ледниковые трещины и озера.

    У ледников  не видно и следа  древесной растительности, но,  к счастью,

предвидя отсутствие топлива, мы захватили с собой небольшие запасы его, дней на пять, при условии, что чай можно себе допустить только раз в день -- во время варки пищи.

    Отсюда был предпринят ряд разведок без проводника, для отыскания пути в

долину Ванча. На другой день возобновили попытку пройти без вьюков к пер. Кашал-аяк левою стороною ледника Федченко, но верстах в десяти от Бивачного ледника опять целый лабиринт трещин преградил нам дорогу, причем одна лошадь едва не погибла, попав в трещину, -- с трудом вытащив ее, вернулись на ночлег.

    На  следующий  день  отправились  втроем  налегке  вверх  по  Бивачному

леднику. Движение было очень трудным. Сначала двигались крутым щебнистым косогором правого берега ледника, прошли несколько грязных оползней, на которых люди и лошади сползали вниз вместе со щебнем... "

    Косиненко  описывает  дальнейшие  поиски  перевала,  страшную одышку  и

сердцебиение от высоты, падения лошадей в глубоком снегу, незатихающий гул и грохот от массовых каменистых и снежных обвалов, снежную пургу, ночевку на камне и рассвет, при котором он увидел под собою пропасть: "отвесные скалистые и снежные обрывы в глубочайшую котловину, а впереди, кроме гор, ничего не было видно. О спуске не могло быть и речи... Был ли это перевал Кашал-аяк? -- трудно сказать... Он не вполне соответствует положению своему на существующей карте. Солдаты назвали его перевалом Разведчиков. Итак, все возможные попытки найти путь в долину Ванча через этот "Ледовитый океан" потерпели неудачу. В общей сложности здесь по ледникам было сделано свыше полутораста верст... "

    Косиненко  вернулся обратно,  к Балянд-Киику, затем другим путем проник

на ледник Танымас, по которому продвигаться оказалось еще трудней, чем по леднику Федченко. Попытка пройти через Танымас в Язгулем также окончилась неудачей, и Косиненко спустился вниз по реке Танымас в Кудару, а отсюда прошел в верховья реки Бартанг.

    И все-таки слова  В. Ф. Ошанина  об "охоте на тигра без всякого оружия"

оказались во многом справедливыми. Если бы Н. И. Косиненко обладал не только огромной смелостью, но и опытом высокогорных исследований, то он, безусловно, не повернул бы назад от того гребня, за которым открылись ему отвесные обрывы в глубочайшую котловину. Он, конечно,

    рискнул бы  оторваться от своего  каравана, но он не был альпинистом  и

лазать по отвесным ледяным кручам не умел.

    Почти нет  сомнений, что перед Н. И. Косиненко и был перевал Кашал-аяк.

Но у путешественника не хватило данных, чтобы утверждать и доказать это.

    С тех пор стало известно  только,  что ледник Федченко  имеет не меньше

тридцати километров в длину, что среди его притоков есть другой мощный ледник -- Бивачный и что легендарный перевал, должно быть, "где-то там" действительно существует.

    Но еще девятнадцать лет никто не вступал на этот ледник.

В 1908 году топограф Н. И. Косиненко после тщетной попытки найти путь через Танымасский ледник к реке Язгулем спустился по Танымасу до Бартанга. Но, дойдя до кишлака Рошорв (Орошор), то-есть едва вступив в верховья реки, Н. И. Косиненко двинулся в сторону -- на перевал Хурджин и далее, к Язгулему.